Когда я не могу уснуть, то представляю какие на ощупь нагретые заходящим солнцем ворота. Я мысленно переношу себя каждый вечер - или каждую ночь - в мир, где я ни разу не был печален, ни разу не чувствовал боль или отчаяние.
Я поворачиваю ручку, толкаю от себя калитку и захожу.
Каждый раз, исчезая со своей кровати и оказываясь в своих воспоминаниях, я смотрю в разные места: сначала - по сторонам на лозы винограда, потом - на стену дома перед собой, еще через одну ночь - изучаю неровности земли под ногами.
И вокруг обязательно лето и очень жарко. И мой кот - Федя - все еще со мной. Я постоянно удивляюсь, как я мог все сохранить в себе настолько четким, живым, осязаемым?
Никому не понять, что такого в этих воспоминаниях, когда ты просыпаешься утром и видишь оранжевую люстру, слышишь жизнь в доме, и этот запах… сложно объяснить, но моя аммортенция пахла бы именно так, я храню эти пигменты памяти в резных шкатулках и открываю так аккуратно и бережно, как не притрагивался никогда ни к кому из живых.
Быть бы мне духом тех мест после смерти.
Я поворачиваю ручку, толкаю от себя калитку и захожу.
Каждый раз, исчезая со своей кровати и оказываясь в своих воспоминаниях, я смотрю в разные места: сначала - по сторонам на лозы винограда, потом - на стену дома перед собой, еще через одну ночь - изучаю неровности земли под ногами.
И вокруг обязательно лето и очень жарко. И мой кот - Федя - все еще со мной. Я постоянно удивляюсь, как я мог все сохранить в себе настолько четким, живым, осязаемым?
Никому не понять, что такого в этих воспоминаниях, когда ты просыпаешься утром и видишь оранжевую люстру, слышишь жизнь в доме, и этот запах… сложно объяснить, но моя аммортенция пахла бы именно так, я храню эти пигменты памяти в резных шкатулках и открываю так аккуратно и бережно, как не притрагивался никогда ни к кому из живых.
Быть бы мне духом тех мест после смерти.