Живет он на краю Арктики. Но это все только в его голове. Сезоны могут сменять друг друга, но за той чертой, куда никогда не проникнуть, сплошные пингвины и холода.
У него есть свой дом, в котором ни отопления, ни внушающих тепла окон, но все же это дом, где он рос и менялся. На каждом этаже ( а этажей несколько) он в разном возрасте и, может быть даже, в разных обликах.
Он не может подняться с этажа на этаж, как и мы не можем шагнуть в зеркало или вернуться в прошлое. Но стены дома тонкие, поэтому он слышит. Слышит свои этапы взросления. Доносящиеся крики, стоны, скрипы внушают ужас, но он, беря пример со своего старого дома, терпит, живет, дышит. Где-то там - наверху - его будущее, которое не узнать, за которым не подглядеть.
Вокруг очень холодно, дует пронизывающий ветер, хлопая дверьми и ставнями. Мальчик, юноша, а после и мужчина будто бы и не замечают этого, им не страшен холод, потому что они сами изо льда, только бьется в них сердце горячее, служащее маяком каждому, кто случайно забредет в их дом. А попасть к ним в гости можно только случайно, когда в самом мироздании происходит сбой, как на телефонной линии, когда ты неожиданно начинаешь слышать чужие голоса.
У дома нет адреса, нет почтового ящика, его не найти на карте, но если знать слова, которые волшебники случайно роняют на улицах города из своих широких рукавов, то можно попытаться отыскать дорогу. Это как идти по внутреннему компасу, не зная куда идешь, но ощущая единение ступней и земли.

Мир этого человека - чертова Нарния. А я вышел с того возраста, когда случаются чудеса.
Но хочу признаться, я уже давно влюблен. Мой компас оживает обычно в апреле, когда по Неве плывут куски льда.
Я сажусь в каком-нибудь кафе с блокнотом и сочиняю поздравление человеку, людям, дому, еще одному этажу. Я признаюсь в любви каждому возрасту, ведь любовь единственная вещь, которая не подвластна времени.
Мне почти двадцать, а люблю я тебя, как и в пятнадцать лет.